“…Как-то утром бегут по дворам полицаи и приказывают на площадь идти.
Согнали нас. На площади виселица стоит. Вокруг фашисты расхаживают, зубы скалят.
Потом, слышим, по толпе покатилось: “Ведут! Доктора ведут!” Гляжу - идет под охраной Пинкензон, а рядом сынишка его, Муся, мальчонка лет четырнадцати. Справненький такой, волосы челочкой пострижены, черная курточка бархатная на нем.
Шум по станице пошел. Ну, доктор лечить фрицев отказался, а мальчонку-то пошто убивать? А тут бабы и говорят, будто пришли Пинкензона забирать, увидели мальчишку и загалдели: “Этого щенка тоже повесить надо: наверное, пионер!”.
Словом, ведут их. Толпа расступается. Пинкензон голову высоко держит. А мальчишка, представляете, вот с этой самой скрипкой идет.
Привели. На помост поднялся сам оберст. Достал бумагу и стал читать по-немецки. А полицай переводит: “Казнить врача Пинкензона как большевика и саботажника”.
Оберст кончил читать и что-то солдатам крикнул.
Тут мальчонка, этот самый Муся, к нему обращается по-немецки.
Учительница рядом со мной стояла, перевела: “Господин полковник, разрешите мне перед смертью сыграть на скрипке”.
Оберст улыбнулся: “Коль в тебе такая блажь завелась, играй”.
Муся взял первую ноту, а у самого губы дрожат. По началу я не догадался, что он играет. А как несколько раз по струнам прошел, понял: “Интернационал”.
Оберста аж передернуло.
- “Свинья! Щенок!” - завопил фашист и бросился к мальчику.
Но Муся, не отрывая взгляда от толпы, все играл. Станичники подхватили мелодию. Сначала чуть слышно, потом все громче над площадью зазвучал “Интернационал”.
Оберст выхватил пистолет и выстрелил в мальчика. Тот покачнулся, но продолжал стоять. Оберст выстрелил еще раз. Муся упал, а его скрипка скатилась с помоста к моим ногам. Я схватил ее и спрятал под пиджак.
Толпа продолжала петь. Разъяренные гитлеровцы бросились на людей. Поднялась стрельба...”
"Интернационал"
(Муся Пинкензон 1942)
http://lenin-pam.narod.ru/det.htm